Стеклянные книги пожирателей снов - Страница 59

* * *

Свенсон положил карточку. Дыхание у него участилось. Что такое держал он в руках? Словно сама суть ощущений этой женщины сконцентрировалась, была каким-то образом внедрена в это крохотное окошко. И кто была эта женщина? Кто были зрители? Когда все это произошло? И кто научил принца именно так спрятать это стеклышко? Он снова посмотрел в него и обнаружил, что может, если сильно сосредоточится, замедлить эти движения, окунуться в тот или иной миг, достигая в это время вершин блаженства. Он принялся внимательно изучать отражение. Ему удалось разобрать, что эти фигуры (около десяти мужчин и женщин) тоже были в масках, но никого из них он не узнал. Он подался вперед и в последние мгновения увидел открытую дверь (вероятно, кто-то выходил из комнаты), а за ней — окно, на котором что-то было написано. В зеркальном отражении слово читалось как «…лето». Роскошь обстановки и большие размеры помещения навели его на правильную мысль — «отел…». Отель «Сент-Ройял».

* * *

Через пять минут Свенсон уже сидел в экипаже, мчавшемся к лучшему отелю города на Серкус-Гарден, карточка и револьвер лежали в разных карманах его шинели. Он не был привычен к роскоши, он только умел напускать на себя важные манеры, знакомые ему по Макленбургскому двору, и мог надеяться, что найдет людей, которые помогут ему из сочувствия или от испуга. В его планы вначале входило только найти принца и убедиться в том, что этому идиоту ничто не грозит. Ну а если ему еще удастся выяснить происхождение и устройство стеклянной карточки, то он возражать не будет, потому что ему таким образом станут ясны связи Карла-Хорста с этими людьми, чьих целей он никак не мог понять. Свенсон вполне мог оценить значение такого изобретения для удовлетворения плотских инстинктов, но он знал, что его истинная суть выходит за рамки человеческого воображения.

Он вошел в ярко освещенный холл «Сент-Ройяла» и будто невзначай кинул взгляд на окна, где и обнаружил буквы, отражение которых видел прежде. Они были слева от него, и, двигаясь к ним, он пытался определить дверь, через которую было видно это окно.

Ему это не удалось. Стена, в которой должна была бы находиться эта дверь, оказалась глухой. Он подошел к ней, прислонился, неторопливо вытащил сигарету, закурил, внимательно глядя вокруг, но безрезультатно. На стене рядом с ним висело зеркало в тяжелой золоченой раме. Он стоял у этого зеркала, чувствуя разочарование. Само зеркало было большим, но оно фута на три не доходило до пола, и спрятать за ним дверь было невозможно. Свенсон вздохнул и принялся оглядывать холл — гости входили и выходили или сидели на кожаных банкетках. Не зная, что ему еще делать, он направился к стойке портье. Проходя мимо большой лестницы, ведущей на верхние этажи, он подался в сторону, уступая дорогу двум спускающимся женщинам, вежливо кивнул им. И в этот момент голова у него закружилась от запаха сандалового дерева. Потрясенный, он поднял глаза, увидел сзади светло-каштановые волосы одной из женщин, ее соблазнительную шею. Это была женщина со стеклянной карточки, он ни минуты не сомневался, настолько сильно было воспоминание об этом запахе, несмотря на тот факт, что Свенсон не чувствовал его никогда прежде и явно не вдыхал его через карточку. И тем не менее точное сочетание этого запаха и тела женщины были знакомы ему не меньше (он не мог объяснить почему), чем самой этой женщине.

Две женщины продолжали двигаться к ресторации. Доктор Свенсон пустился за ними и, догнав в тот момент, когда они подошли к двери, кашлянул. Они повернулись. Он ужаснулся, увидев, что лицо женщины с каштановыми волосами было обезображено тонкими петлеобразными ожогами вокруг глаз и на висках, кожа у нее была довольно белая и в остальном безукоризненная, на губах — красная помада. Ее спутница была чуть пониже, с темно-каштановыми волосами, более круглым лицом, но по-своему не менее привлекательным. На ней было платье в полоску великолепного желтого и бледно-зеленого цвета, с высоким кружевным воротником. Под пристальным взглядом обеих женщин Свенсон начал подыскивать слова. Он никогда не был женат, он никогда не жил среди женщин — печально, но факт: доктор Свенсон чувствовал себя больше в своей тарелке рядом с трупом, чем с живой женщиной.

— Прошу прощения, дамы… не уделите ли вы мне частичку вашего времени?

Они молча уставились на него. Он продолжил:

— Меня зовут Абеляр Свенсон… и я очень надеюсь на вашу помощь. Я врач. И теперь ищу человека, вверенного моим заботам… очень важное лицо, и вы меня поймете, если я скажу, что при любом упоминании о нем требуется крайняя сдержанность.

Они по-прежнему молча разглядывали его. Женщина со шрамами чуть улыбнулась, и уголки ее рта чуть дрогнули, свидетельствуя о любопытстве. Ее взгляд скользнул по его мундиру, эполетам, высокому воротнику.

— Вы офицер? — спросила она.

— Я врач, как я уже сказал, хотя при этом и офицер Макленбургского военного флота, капитан медицинской службы Свенсон, если угодно… выполняющий особое поручение, — он понизил голос, — дипломатического свойства.

— Макленбургского? — переспросила другая женщина.

— Да. Это немецкое княжество на Балтийском побережье.

— Вы и в самом деле говорите с акцентом, — сказала она, хихикнув. — А вы знаете такое блюдо — макленбургский пудинг?

— А разве такое есть?

— Конечно есть, — сказала первая женщина. — В него входит изюм, крем и особая смесь специй — анис и чеснок…

— А еще толченый лесной орех, — сказала другая. — Им пудинг посыпают сверху.